Неточные совпадения
Пульхерия Александровна взглянула на Соню и слегка прищурилась. Несмотря на все свое замешательство перед настойчивым и вызывающим взглядом Роди, она никак не могла отказать себе в этом удовольствии. Дунечка серьезно, пристально уставилась прямо в лицо бедной
девушки и с недоумением ее рассматривала. Соня, услышав рекомендацию, подняла было глаза опять, но
смутилась еще более прежнего.
Веревкин каждый день ездил в бахаревский дом. Его появление всегда оживляло раскольничью строгость семейной обстановки, и даже сама Марья Степановна как-то делалась мягче и словоохотливее. Что касается Верочки, то эта умная
девушка не предавалась особенным восторгам, а относилась к жениху, как относятся благоразумные больные к хорошо испытанному и верному медицинскому средству. Иногда она умела очень тонко посмеяться над простоватой «натурой» Nicolas, который даже
смущался и начинал так смешно вздыхать.
Галактион тоже
смутился. Он давно не видал Устеньки. Теперь это была совсем взрослая
девушка, цветущая и с таким смелым лицом. В столовой несколько времени тянулась самая неловкая пауза.
Устенька
смутилась, когда попала в накуренную комнату, где около стола сидели неизвестные ей
девушки и молодые люди. Доктор отрекомендовал ее и перезнакомил с присутствующими.
Девушка раскраснелась и откровенно высказала все, что сама знала про Галактиона, кончая несчастным положением Харитины. Это был целый обвинительный акт, и Галактион совсем
смутился. Что другие говорили про него — это он знал давно, а тут говорит
девушка, которую он знал ребенком и которая не должна была даже понимать многого.
Лихонин
смутился. Таким странным ему показалось вмешательство этой молчаливой, как будто сонной
девушки. Конечно, он не сообразил того, что в ней говорила инстинктивная, бессознательная жалость к человеку, который недоспал, или, может быть, профессиональное уважение к чужому сну. Но удивление было только мгновенное. Ему стало почему-то обидно. Он поднял свесившуюся до полу руку лежащего, между пальцами которой так и осталась потухшая папироса, и, крепко встряхнув ее, сказал серьезным, почти строгим голосом...
Девушка на мгновение
смутилась, вспомнив свою разрозненную посуду, но потом успокоилась. Был подан самовар, и Евгений Константиныч нашел, что никогда не пил такого вкусного чаю. Он вообще старался держать себя с непринужденностью настоящего денди, но пересаливал и
смущался. Луша держала себя просто и сдержанно, как всегда, оставаясь загадкой для этих бонвиванов, которые привыкли обращаться с женщинами, как с лошадьми.
Бледная, задумчивая
девушка, по какому-то странному противоречию с его плотной натурой, сделала на него сильное впечатление. Он на вечерах уходил из-за карт и погружался в непривычную думу, глядя на этот полувоздушный призрак, летавший перед ним. Когда на него падал ее томный взор, разумеется, случайно, он, бойкий гладиатор в салонных разговорах,
смущался перед робкой девочкой, хотел ей иногда сказать что-нибудь, но не мог. Это надоело ему, и он решился действовать положительнее, чрез разных теток.
Эта внутренняя работа
смущалась особенно тем фактом, что в среде знакомых было несколько таких неравных браков и никто не находил в этом чего-нибудь нехорошего: про специально раскольничий мир, державшийся старозаветных уставов, и говорить нечего — там сплошь и рядом шестнадцатилетние
девушки выходили за шестидесятилетних стариков.
В один из холоднейших и ненастнейших московских дней к дому князя подходила молодая, стройная
девушка, брюнетка, с очень красивыми, выразительными, умными чертами лица. Она очень аккуратно и несколько на мужской лад была одета и, как видно, привыкла ходить пешком. Несмотря на слепящую вьюгу и холод, она шла смело и твердо, и только подойдя к подъезду княжеского дома, как бы несколько
смутилась.
Это было так неожиданно, что я совершенно
смутился, Я должен жениться?.. Сейчас?.. Через две недели?.. Что скажут родители?.. Придется, конечно, без спросу… Потом я объясню матери… Отец, может быть, будет даже рад, но… но ведь это только фиктивно… Придется объяснить и это… Не поймет… рассердится… Ну… я не мальчик и имею право располагать собой… Осенью приедет
девушка с Волги… Узнает новость… «Потапов женился»… Ей тоже можно будет объяснить… Ну, да, конечно…
Ее удивляло, что брань слышалась непрерывно и что громче и дольше всех бранились старики, которым пора уже умирать. А дети и
девушки слушали эту брань и нисколько не
смущались, и видно было, что они привыкли к ней с колыбели.
Лицо ее было как-то не по-детски печально, и она
смущалась любопытными взглядами, которые на нее кидали
девушки и дамы.
Ей хотелось утешить, успокоить его, объяснить ему в нежных материнских выражениях причины его страданий, так как она видела, что он страдает. Но она — всегда такая смелая, самоуверенная — не находила слов, она
смущалась и робела, точно
девушка, чувствуя себя виноватой и за его падение, и за его молчаливую тревогу, и за свои тридцать пять лет, и за то, что она не умеет, не находит, чем помочь ему.
Вероятно, от скуки он однажды обратил внимание на дядину горничную Харитину, высокую, сильную
девушку, тихую и серьезную, с большими синими, постоянно немного грустными глазами. Как-то вечером, встретившись с Харитиной в сенях, Авилов обнял ее.
Девушка молча отбросила его руки от своей груди и так же молча ушла. Офицер
смутился и, озираясь, на цыпочках, с красным лицом и бьющимся сердцем прошел в свою комнату.
Никто не торопился отвечать. Несколько дам оборотили взоры на некрасивую
девушку, написавшую тему по приказанию своей матери. Бедная
девушка заметила это неблагосклонное внимание, и так
смутилась, что слезы повисли на ее ресницах… Чарский не мог этого вынести, и обратясь к импровизатору, сказал ему на италиянском языке...
Девушка судорожно, почти с воплем зарыдала и, совершенно растерявшись, приклонилась к рукаву Кузьмы Васильевича… Он
смутился в свою очередь — и замер на месте, только изредка повторяя: «Полноте, полноте!», а сам всё глядел на тонкий, беспрестанно вздрагивавший затылок огорченной
девушки.
У Насти от сердца отлегло. Сперва думала она, не узнала ль чего крестнинькая. Меж девками за Волгой, особенно в скитах, ходят толки, что иные старушки по каким-то приметам узнают, сохранила себя
девушка аль потеряла. Когда Никитишна, пристально глядя в лицо крестнице, настойчиво спрашивала, что с ней поделалось, пришло Насте на ум, не умеет ли и Никитишна
девушек отгадывать. Оттого и
смутилась. Но, услыхав, что крестная речь завела о другом, тотчас оправилась.
И стали ее ублажать. Варвара Петровна первая подошла к ней и поцеловала.
Смутилась, оторопела бедная
девушка. Еще немного дней прошло с той поры, как, угнетенная непосильной работой в доме названого дяди, она с утра до ночи терпела попреки да побои ото всех домашних, а тут сама барыня, такая важная, такая знатная, целует и милует ее. А за Варварой Петровной и другие — Варенька, Марья Ивановна, Катенька ее целовали.
Девушки залились звонким смехом, а иные
смутились и покраснели. В числе последних была и княжна.
Слезы подступали к ее горлу еще во время разговора с графом Иваном Павловичем, разговора, к которому молодая
девушка готовилась с первых ее дней пребывания в Москве, но, начав его, почувствовала себя совсем неподготовленной,
смутилась, и кое-как, торопясь и сбиваясь, высказала свою просьбу властному вельможе.
— Чего же ты
смутилась,
девушка, али знает кошка, чье мясо съела? Знаешь ты, о чем отец твой с тобой беседу начнет?